Крэйг поднялся, бледный, но явно невредимый. Он сказал, что то, что приложили к его глазам, было обучателем, и теперь он мог понимать, о чем говорили ганглианцы. И ганглианцы хотели, чтобы остальные тоже использовали это устройство. Крэйгу пришлось потратить некоторые усилия на убеждение товарищей, но, в конце концов, все согласились использовать устройство.

Однако даже после использования обучателя они не знали, зачем и куда их везут. И джербоянцы, существа из другой клетки, ничего не могли им рассказать, потому что люди их не понимали.

Они все очень устали, были голодны и напуганы. Они тогда думали, что хуже быть уже не может… Но это было только начало.

Ганглианцы продали их в рабство, на шахты залудианцев, другого вида инопланетян, чей язык они тоже могли понять, поскольку этот язык был включен в программу обучателя.

Условия в шахте были еще хуже, чем на ганглийском корабле. Залудианцы разделили их на две группы и половину из них сразу отправили на работы, а другую половину отвели в пещеру, где теперь должны были жить люди. Джен была уверена, что они умрут, потому что то, что требовали от них залудианцы, было физически невыполнимо, по крайней мере, для нее и Мак. Они не были достаточно сильны, чтобы выполнять норму, что потребовали залудианцы, и они видели, как залудианцы убивали тех, кто не мог работать. Залудианцы забивали их до смерти, вместе с теми, кто вставал на защиту несчастных.

Джен пыталась придумать, как уговорить Тодда не защищать ее, поскольку знала, что не сможет справиться с работой, когда решение было принято без ее участия. Мужчины решили, что будут работать вместо Джен и Мак, сменяя друг друга. Залудианцы, похоже, не заботились о том, кто конкретно работает в шахте, пока количество рабов оставалось неизменным.

Мак нашла расщелину в стене пещеры, которая вела в другую пещеру, поменьше. Дженнифер и Мак прятались там, так как не знали, будут ли залудианцы насиловать женщин, как это делали ганглианцы. Джен чувствовала себя такой трусихой и неудачницей. Другие делали за нее то, что она не смогла, и страдали вместо нее. Более того, она ничего не могла с этим поделать. В конце концов, она была всего лишь поваром. Тем, кто готовил еду и делал это вкусно, но у нее не было ничего, чтобы приготовить эту самую еду, не говоря уже о том, чтобы сделать ее вкусной.

А потом случилось это… Она взяла ту малость, что давали им залудианцы, решив хотя бы подогреть ее, когда вдруг что-то упало с потолка в готовящуюся еду. Джен подумала, не запретить ли парням есть это, но они были так голодны… Да и какое имело значение от чего умирать — от неизвестной пищи или от того, что Бог оставил их? Они умрут в любом случае.

Но произошло кое-что странное. Они впервые почувствовали себя сытыми, и никто не умер.

Тогда Джен обшарила обе пещеры, собирая эти странные растения, обычно висящие на потолках и освещающие все вокруг. Она обнаружила, что чем больше добавляет их в еду, тем лучше чувствовали себя парни и тем больше они могли работать.

Она и Мак следили, чтобы сначала поели ребята, а уже потом сами доедали оставшееся. В конце концов, парни выполняли всю работу.

Каждую ночь, вернее, после каждой смены Тодда, она спала рядом с ним. Она заботилась о каждой малейшей травме, что он получал, чтобы он знал, что она понимает, какую жертву он приносит, чтобы защитить ее.

***

— Джен?

Джен моргнула. Беспокойство в голосе Мак вернуло ее к реальности.

— Я все вспомнила, Мак, — пробормотала она.

— Как вы себя чувствуете? — взгляд Джен переместился от обеспокоенных карих глаз Маккензи к слегка светящимся лиловым глазам большого мужчины, стоящего позади нее. Мужчины, которого, как она узнала, звали целителем Луолом.

— Все хорошо, — она нахмурилась. Ее голос был хриплым.

— Не ври, Джен, — мягко возмутилась Мак, затем потянулась и взяла стакан воды, стоящий возле регенератора. Она каждый день ставила его туда, зная, что он понадобится Джен, когда та очнется. Взяв его, она приложила стакан к губам Джен и приказала:

— Пей.

Джен хотела было поспорить, но, когда вода коснулась ее губ, она поняла, насколько сильную жажду испытывала до сих пор. Девушка с жадностью припала к воде, словно это была амброзия.

— Помедленней, Джен. Ее много.

***

Короткие ногти Трейвона впились ему в ладони, останавливая от того, чтобы протянуть руку и, бесцеремонно отодвинув Эша Нихила, самому позаботиться о Дженнифер.

Он хотел быть тем, кто утолил бы ее жажду.

Он хотел быть тем, чьи прикосновения успокоили бы ее.

Он хотел быть тем, кому бы она доверилась, чтобы сделать все это и многое другое.

Вместо этого он должен был остаться в стороне и бездействовать.

Бездействовать…

Так же, как его предок бездействовал много лет назад, вызвав тем самым Великую Инфекцию.

— Генерал, — тихий голос Луола заставил его понять, что он рычит, и Трейвон тут же взял себя в руки.

— Как она? — тихо спросил он.

— У меня не было времени проверить ее показания, — взгляд, посланный генералом Луолу, подсказал целителю, что лучше ему поторопиться.

Мак не слышала ничего из происходящего за ее спиной. Она сосредоточилась на том, чтобы позаботиться о Дженнифер.

— Хочешь что-нибудь еще? — спросила она, передавая стакан Нихилу, зная, что он будет рядом, чтобы взять его.

— Нет, я в порядке.

— Перестань! — резкость тона Мак заставила удивиться всех мужчин, присутствующих в комнате. — Тебе больше не нужно врать, Джен.

— Я не…

— Да, — прервала ее Мак. — Ты сейчас делаешь то же, что мы обе делали в шахте. Мы следили, чтобы никто не догадался, как нам плохо. Или как мы голодны. Тогда не было смысла жаловаться. Это бы ничего не изменило. Но сейчас это не так. Теперь все иначе, — Мак наклонилась ближе. — Джен, подумай о том, как ты себя чувствуешь на самом деле, а не просто отвечай на автомате.

Джен взглянула в глаза своей подруги и впервые сделала то, что хотела сделать всегда. Она решила говорить не то, что все хотели услышать, и не то, в чем не хотела признаваться самой себе, а прислушалась к своему телу. Она чувствовала боль, хоть уже и не такую мучительную, как раньше.

— Я… Я чувствую себя лучше, — призналась она, — не так хорошо, как хотелось бы, но намного лучше.

— Вам все еще больно? — Луол внезапно появился с другой стороны регенератора, его глаза горели беспокойством. — Где?

— Я… — Джен посмотрела на Мак, не понимая, что сказал мужчина.

— Расскажи Луолу, Джен, он хочет помочь.

— Но я не понимаю его.

— Что? — Мак недоуменно взглянула на Джен, а затем поняла, что Луол говорил на кализианском, и в то время, как она сама понимала его, Джен не поняла ни слова. — Луол, тебе нужно говорить на залудианском, чтобы она тебя поняла.

— Простите… Дженнифер, — растерялся Луол, не зная, как обратиться к этой женщине. Но когда ни одна из женщин не возразила против использования этого имени, он продолжил. — Я не хотел говорить на том языке, который вы еще не понимаете. Если бы вы могли сказать мне, где вам больно, я бы проверил, смогу ли я устранить или хотя бы уменьшить боль.

— Скажи ему правду, Джен, — произнесла Мак. — Он не сможет тебе помочь, если ты не сделаешь этого.

— У меня болит горло, — призналась Джен.

— А еще? — спросил Луол, поскольку подозревал, что должно быть что-то еще помимо этого.

— Моя нога, — неуверенно произнесла Джен. — Мак рассказала мне о вашем регенераторе. И хотя я уверена, что вы сделали все, что могли, она все равно болит.

Джен заметила, как сожаление наполнило светящиеся глаза целителя.

— Мне жаль, что я не смогу убрать все последствия травмы, нанесенной вашей ноге. Если бы мог, я бы это сделал, но я могу помочь справиться с болью. Вам больше не надо страдать.